Вот что пишет Гликштейн в своей книге «Пусть тебя услышат…»: «Получается, чем больше слушателей, тем на более мелкие порции должен разделить свою энергию оратор.
В результате он вынужден сканировать глазами аудиторию и при этом метаться по сцене. Мне кажется, такой подход сбивает с толку, вносит в выступление смятение и суету.
К тому же он затрудняет взаимодействие докладчика с аудиторией.
Зрительный контакт имеет смысл, когда возможно общение взглядами.
…Смысл в том, чтобы достичь не 100-процентного охвата аудитории, а 100-процентного взаимопонимания с каждым, с кем пересекся взглядом.
. Некоторые ораторы опасаются замыкаться на ком-то одном, дабы не потерять аудиторию в целом.
На самом деле верно обратное.
Вся аудитория ощущает соединенность с нами, если мы углубленно общаемся с кем-то из зала. Нет смысла гнаться за количеством.
Группа ценит качество общения намного больше, чем количество состоявшихся зрительных контактов. И тебе нет никакой необходимости «покрывать» своим взглядом каждый обращенный к тебе взгляд».
Вот совет Гликштейна: встретившись с кем-то взглядами, посвятите этому общению 5 — 10 секунд, прежде чем переходить к другому контакту.
На своем сайте Гликштейн демонстрирует эту технику в видеозаписи.
Эффект поразительный. Хотя я сидел перед монитором, а не в зале, я невольно передвинулся на край стула.
Я был весь внимание, я боялся хоть что-нибудь пропустить. Если докладчик поддерживает контакт хотя бы с одним слушателем, то каждому присутствующему легко следить за ходом его мысли.
А если оратор «шпарит», ни на кого не глядя, его и слушать не хочется. Но Гликштейн удивил меня и другой своей идеей: оратор должен слушать зал. ЭЛЛСБЕРГ: Разве слушать — не занятие слушателей?
ГЛИКШТЕЙН: Некоторые недоумевают: задача оратора — говорить, а не слушать.
Они думают: «Или слушать — или говорить».
Но я использую слово «слушать», имея в виду не столько слух оратора, сколько восприимчивость его к происходящему. Сформулировать, что Гликштейн имеет в виду, труднее, чем почувствовать, с ним общаясь.
Независимо от того, кто из нас говорил, а кто слушал, я неизменно чувствовал его стопроцентное внимание. Он полностью отдавался процессу общения со мной.
Словно мое присутствие рядом с ним было самым важным событием его жизни. По крайней мере, в данный момент.
Сегодня многие из нас озабочены тем, как бы получше отгородиться от всего и от всех. Я знаю, о чем говорю.
Неважно, с кем я общаюсь и что при этом говорю, очень часто параллельно этой моей беседе течет внутренний монолог: «Черт возьми, я забыл отправить письмо. Главное — завтра о нем снова не забыть…
Да, и не забыть купить овощи для ужина…» С вами такого не происходит?
Не знаю, как с вами, а с Гликштейном, наверное, нет. Он, можно сказать, посвятил свою жизнь развитию в себе способности на сто процентов участвовать в межличностной коммуникации.
Разговаривая с ним, я пережил освежающее и незабываемое ощущение: я общался с тем, кто Действительно общался со мной.
Вот так. И еще: Гликштейн, похоже, абсолютно лишен способности судить людей, с которыми разговаривает.
Многие из нас (я не исключение) могут утверждать, что они Никогда не судят и не оценивают людей в процессе общения? Что они не пытаются что-то выгадать от знакомства?
Беседовать с Гликштейном — значит постоянно чувствовать его теплое, необременительное присутствие, очищенное от оценочных суждений в ваш адрес и желания вас куда-нибудь встроить или приспособить. Общаясь с ним, я чувствовал себя просто замечательно.
?